Почему ЦБ решил закрыть «коллекторскую страницу» в истории Агентства по страхованию вкладов
Банк России готовит законопроект о специальном фонде, который будет входить в капитал санируемых банков. О том, что это будет за фонд и кто им будет управлять, пока неизвестно. Но, судя по всему, от операций с ним будет отстранено Агентство по страхованию вкладов (АСВ) – могущественная госкопорация, которая не просто получила монопольные права на реструктуризацию банков, но по факту стала настоящей спецслужбой в финансовой сфере. С частными интересами и государственными правами.
АСВ стала первой российской госкорпорацией (не считая собственно Банка России), и в ее деятельности лучше всего отразились все проблемы этого странного юридического образования – некоммерческой организации, наделенной правом ведения хозяйственной деятельности, распоряжения государственным имуществом и, в довершении ко всему, регулированию деятельности других субъектов бизнеса.
Чрезвычайное агентство
АСВ – Агентство по страхованию вкладов – было создано на организационном фундаменте Агентства по реструктуризации кредитных организаций (АРКО). И впитало в себя все особенности этой весьма специфической конторы, созданной в очень специфический период российской истории. Распоряжение о создании АРКО было подписано Евгением Примаковым 20 ноября 1998 года – после того, как в августе 1998 года российская банковская система была фактически уничтожена. И лишь дефолт, объявленный правительством, позволил прикрыть тотальное банкротство.
С момента рождения эту структуру возглавлял Александр Турбанов – юрист с небольшим опытом работы в финансовом мире, но с огромным – в силовых структурах. Закончив в 1971 году Свердловский юридический институт, Александр Турбанов вплоть до начала 90-х работал и учился в недрах системы МВД, у которой было свое видение принципов функционирования бизнеса и кредита. Таким образом нет ничего удивительного в том, что АСВ унаследовала эти принципы и действует по факту как организация, специализирующаяся не столько на предупреждении банкротства банков и потерь средств вкладчиков (в России это задача ЦБ), сколько на разборке образовавшихся завалов. Другими словами, такая постановка задачи ведет к парадоксу «чем хуже – тем лучше». Чем больше и серьезней проблемы у банковской системы, тем шире фронт работ для юридической команды юристов ассоциации. Тем более, как показывает практика, АСВ обычно работает на принципах консалтинга и аутсорсинга. То есть регулятор банкротств просто передает ситуацию в руки «доверенных людей», которые выполняют функции «юридической пехоты». АСВ же просто финансирует подобные «расшивки», одновременно прикрывая тыл. Любой даже самый незначительный финансовый кризис раскрывает перед АСВ новые перспективы.
Настоящий океан возможностей открыл перед АСВ финансовый кризис 2008 года. В самый разгар этих событий, в ноябре, в России был принят закон «О дополнительных мерах для укрепления стабильности банковской системы в период до 31 декабря 2011 года», который существенно расширил оперативные возможности АСВ. Агентство по страхованию вкладов теперь получало право самостоятельно подыскивать инвесторов, способных проводить финансовое оздоровление банков. Впоследствии этот «чрезвычайный закон» был по старой традиции продлен до 31 декабря 2014 года.
До принятия закона банки спасали индивидуально – на основе личных связей.
Теперь же государство создавало алгоритм такого спасения. В его основу был положен принцип делегирования центра принятия решения в госкорпорацию, последняя имела полное право распоряжаться этим титулом для масштабного перераспределения собственности. Хорошо известно, что российские банки по большей части не кредитуют крупный бизнес, а финансируют его, контролируя активы. С одной стороны это снижает планку требований при выдаче средств и делает бизнес уязвимым при ухудшении финансовых условий, а с другой способствует выводу активов, заложенных в банке и оперативную продажу их третьим лицам. Чаще всего такая схема не позволяет кредиторам в принципе дотянуться до активов, используя обычные легальные процедуры. И тогда на помощь приходят юристы из пула АСВ, готовые работать на особых условиях. Правда, юридических навыков в такой деятельности мало. И Агентство по страхованию вкладов обычно старается работать в компании с ФСБ
ФСБ + АСВ против ВЕФК
Первым крупным делом АСВ после событий 2008 года стала реструктуризация Восточноевропейской финансовой корпорации (ВЕФК) – холдинговой корпорации с запутанной структурой, в которую входили как банки, так и промышленные объекты. Одним из них был Пролетарский завод. Перед кризисом 2008 года ВЕФК раздал Пролетарскому заводу кредиты на общую сумму около 1.7 млрд рублей. Структуры ВЕФК в тот момент контролировали около 60% акций завода. После банкротства ВЕФК права по этим кредитам перешли к АСВ. Но сам завод, будучи по факту банкротом, платить по кредитам не торопился. А чтобы не стать банкротом де-юре, он использовал для собственной защиты статус оборонного предприятия, выполняющего заказы Минобороны. Оборонный статус делал логичным сотрудничество АСВ с ФСБ. Которое переросло в настоящее стратегическое партнерство.
Владельцы завода предлагали разные варианты решения долговой проблемы. Например, реструктуризацию долга на 12 лет, или передачу АСВ неконтрольного пакета акций предприятия. Такой сценарий с радостью поддерживали все контрагенты завода, которые подготовили проект соглашения о рассрочке . Они даже заручились поддержкой тогдашнего вице-премьера Сергея Иванова.
Но для АСВ единственным приемлемым вариантом было банкротство завода. Реализовать этот сценарий юристы АСВ собирались при помощи ФСБ. «Будем надеяться, что в присутствии ФСБ такого беспредела, какой мы видели в ВЕФК, не будет», – говорил в 2011 году Валерий Мирошников, «вечный заместитель» гендиректора АСВ, работающий в ведомстве с момента создания агентства.
Валерий Мирошников, судя по всему, в тот момент плохо представлял, что ждет завод в будущем. АСВ попыталось обанкротить завод, но в конце 2011 года он был включен в состав Объединенной судостроительной корпорации. И это запустило механизм обратного финансового отчета. По итогам 2012 года чистые активы (активы минус обязательства) завода перешли в отрицательную зону (- 1,1 млрд рублей), а по итогам трех кварталов 2015 года опустились до отметки 1,3 млрд рублей. Нетто-результат всей операции по разгрузке ВЕФК – Пролетарский завод должен теперь АСВ 1,7 млрд рублей. Чехарда директоров (последний был сменен в нынешнем мае) и сорванные планы неплохо иллюстрируют плоды реструктуризации от АСВ.
Крыша уехала на острова
История ВЕФК – только один эпизод «многранной» истории сотрудничества двух организаций. В 2013 году эта система стала рушиться. В апреле 2013 г. ушел в отставку в связи с достижением предельного возраста первый зампред директора ФСБ Владимир Проничев, которого связывали дружеские отношения с нынешним директором АСВ Юрием Исаевым. Интересно, что сам Юрий Исаев занял пост руководителя АСВ незадолго в декабре 2012 года. Новый руководитель анонсировал намерение расширить полномочия Агентства по страхованию вкладов, включив туда право на санацию и банкротство негосударственных пенсионных фондов, страховщиков и других участников финансового рынка. Фактически планировалось создать нового мегарегулятора последней инстанции.
В июле 2013 года «из-за утраты доверия» из ФСБ увольняют Дмитрия Фролова – главного куратора банковской системы в недрах ведомства. Выяснилось, что имущественные интересы офицера оказались тесно связаны с островами на Средиземном море.
Систему надо менять…
Какое отношение к зажигательным историям о реструктуризации банков и прочих увлекательных рейдов по их активам имеет система страхования банковских вкладов? Финансовое. Все эти рискованные (для государства) и выгодные (для частных лиц и прочих контрразведчиков) операции финансируются за счет страховых взносов банков, сделанных в ССВ – систему страхования вкладов, управлением которой и занимается АСВ. По сути это ведомство должно быть страховой компанией с мощным аналитическим аппаратом в экономической и финансовой сфере, а не юридической фирмой с функцией чистильщика. Именно так обстоит дело в странах, где существует страхование вкладов.
Кредиторами последней инстанции этого ведомства являются вкладчики – то есть общество. И вряд ли они хотят превращения страхового пула в фонд рискованных финансовых операций. Особенно странными эти операции выглядят на фоне тотального дефицита средств. За I квартал 2016 года АСВ выплатило вкладчикам страховое возмещение на сумму 166,8 млрд руб. Между тем за этот период в фонд поступило только 26,2 млрд руб., в том числе страховые взносы банков на сумму 21 млрд руб. и 5,2 млрд руб. – средства, полученные в ходе ликвидационных процедур в банках.
На середину мая в фонде было около 40 млрд руб., предстояли выплаты в размере 26,67 млрд и квартальные поступления в размере 18,8 млрд.
С тех пор лицензии лишился еще десяток банков, а в зоне риска для системы страхования вкладов сейчас находится, по данным ЦБ, 77 банков, в 72 из них ограничен объем привлечения средств населения, в пяти — уровень процентной ставки. Кроме того, восьми банкам запрещено привлекать вклады населения.
Единственный реальный источник покрытия дефицита – кредиты в ЦБ. В переводе на нормальный человеческий язык это означает эмиссию денежных средств. В подобной ситуации использование даже части этих средств на цели реструктуризации выглядит более чем странным. И озвученное в ЦБ предложение лишить АСВ части функционала просто фиксирует сложившуюся ситуацию.
Война за «Российский капитал»
Нынешняя попытка вывести финансовую базу из-под влияния АСВ уже вторая по счету (из ставших достоянием широкой публики). Первой была идея создания мегасанатора на базе «Российского капитала» – обычного коммерческого банка, санированного в 2009 году силами АСВ, которое и стало собственником 100% акций.
30 марта 2015 года это предложение озвучил глава ВТБ Андрей Костин. Озвучил – проверочное слово в этом предложении, так как, по словам Костина, эта идея «получила большое признание, она позитивна», добавив, что в ЦБ положительно отнеслись к идее, но «еще предстоит проработать основные механизмы».
Проработка этих механизмов, судя по инициативе Костина, должна была обеспечить «оперативный переход собственности к более эффективному владельцу».
Другими словами, речь шла о том, чтобы доверить важное дело банку, который, сохранив свой квазигосударственный статус, действовал бы как эффективное частное предприятие. Поиск такого статуса и возможностей составляет сегодня суть бизнес-стратегии любого уважающего себя «менеджера с государственным мышлением».
О том, что Андрей Костин озвучил уже готовый свой собственный бизнес-проект, стало ясно спустя три месяца. 26 июня в состав Совета директоров «Российского капитала» был введен Михаил Кузовлев – выходец из системы ВТБ, возглавлявший «Банк Москвы» в разгар войны с прежними владельцами.
Через неделю Кузовлев уже занял пост председателя правления «Российского капитала» и активно включился в построение частно-государственного партнерства, способного оперативно обеспечить переход собственности к эффективному владельцу.
Но спустя всего два месяца Кузовлев внезапно покинул «Российский капитал», а потом, спустя всего несколько дней, также стремительно вернулся в него. После чего наступила пауза, которая продолжается и поныне. Банк живет активной жизнью, но по нормам обычного коммерческого банка. Следы его санационной активности в банковской сфере не заметны. Вместо этого «Роскап» сосредоточился на санации группы «СУ-155». Не исключено, впрочем, что обещанный Центробанком фонд для реструктуризации банковской системы будет отдан у управление именно этому «частному» банку. Управлять которым по факту будет не АСВ, а ВТБ.
Александр Кузьмин
Источник: “Версия”